Д. Е. Луконин. «Мессия грядущего дня»: «Сказание о граде Китеже» и споры о русском вкладе в духовное будущее Европы (продолжение)

Итак, Апокалипсис и народная легенда – два основных источника, с помощью которых события оперы представали, с одной стороны, «отраженными в зеркале народного сознания», а с другой, «освещались огненными сполохами идей и образов Апокалипсиса» 216. Это, по мнению автора, позволило «образам действительности», оставаясь реалистическими, обрести «мифологическую подсветку» и быть прочтенными «как метафоры» 217. Авторы «Сказания о невидимом граде Китеже» видели необходимость к специальному обращению к «Откровению св. Иоанна Богослова, хотя «пока и не обнаружены доказательства работы Бельского с его текстом», а прототипом града Китежа из оперы послужил «светозарный образ Нового Иерусалима» 218. Художественный смысл «Китежа», в результате, заключается именно в апокалиптическом пророчестве, а по всему тексту рассыпаны «аллюзии, переклички и цитаты» (а, лучше сказать шифры-коды и символы), отсылающие читателя-слушателя непосредственно к тексту Апокалипсиса. «Россия на рубеже XIX–XX столетий жила напряженным ожиданием катастрофического завершения какого-то большого цикла своего развития, грандиозного тектонического слома истории. Это предощущение вселенского масштаба и неотвратимости надвигающейся катастрофы во многом питало развитие философской и религиозной мысли, науки и искусства», – пишет Л. А. Серебрякова219.

Сама исследовательница признается, что такое видение проблемы явилось для нее внезапным озарением, но действительно ли существуют доводы в пользу того, чтобы считать Апокалипсис источником «Сказания», а Китеж – Новым Иерусалимом? Аргументы, представленные Л. А. Серебряковой, выглядят в своей сумме таким образом:
улицы Китежа также, как и Нового Иерусалима, освещены «неизреченным» светом;
жители Китежа облечены в «белые одежды» как и праведники Апокалипсиса;
«преображенный Китеж, подобно Граду небесному», есть мир обретенного блаженства;
использован мотив града, сходящего с неба, «убранного как невеста»;
улицы города из золота, и «терема из яхонта»;
грамота Февронии – аналог благой вести Иоанна;
Сирин и Алконост – «невидимые голоса с неба»;
татарское нашествие – аналог вселенской катастрофы220.

Для того чтобы рассмотреть эти аргументы более подробно, придется обратиться к источникам «Сказания». Вопрос этот не нов и многократно освещался биографами Римского-Корсакова и исследователями его творчества221. Но до сих пор достаточно трудно дать на него исчерпывающий ответ. Кроме источников, указанных самим Бельским222, в «Сказании» присутствуют «многочисленные и далеко идущие дополнения», и хотя Бельский заявлял в предисловии, что «во всем произведении не найдется ни одной мелочи, которая так или иначе не была бы навеяна чертою какого-либо сказания, стиха, заговора или иного плода русского народного творчества», целью произведения было все-таки «по отдельным отрывкам и намекам угадать целое, сокрытое в глубине народного духа» 223. Таким образом, тексты и мотивы первоначальных источников были изменены, дополнены, переосмыслены и облечены в новую художественную форму, в силу чего они могут быть отслежены лишь случайно и с большим трудом, тем более что Бельский слыл «знатоком» русской старины. Все, что мы знаем на данный момент об источниках «Сказания» может быть сведено к следующим пунктам:

1. Романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Во второй половине XIX в. П. И. Мельников считался большим авторитетом в области раскола. Вся его жизнь, так или иначе, была связна с этой темой. Еще в детстве, проживая в имении матери в Семеновском уезде Нижегородской губернии, Мельников познакомился с раскольничьим бытом, а впоследствии зарекомендовал себя известнейшим собирателей старообрядческих сочинений. В 1850–1866 гг. он служил чиновником особых поручений при министре внутренних дел, где занимался как исследованием раскола, так и конкретными действиями по пресечению деятельности старообрядцев. В 1852 г. он был назначен начальником статистической экспедиции, занимавшейся подробным описанием местностей Нижегородской губернии. В «Московских Ведомостях» и в «Русском Вестнике» неоднократно публиковались его работы, посвященные старообрядчеству, в том числе «Исторические очерки поповщины» (1864). Многочисленные устные и письменные старообрядческие предания Мельников использовал и на страницах своих романов. Так в романе «В лесах» неоднократно излагаются различные варианты «легенды о граде Китеже», а во второй его части почти полностью цитируется знаменитое «Послание к отцу от сына» устами отца Варсонофия, героя романа, якобы читающего его на берегу озера Светлояр. Цитаты и образы из романов Мельникова неоднократно встречаются в либретто В. И. Бельского.

« в начало | продолжение »