Записи опер Римского-Корсакова.
"Снегурочка"
Вера Фирсова (Снегурочка), Галина Вишневская (Купава), Вероника Борисенко (Весна), Лариса Авдеева (Лель), Иван Козловский (Берендей), Юрий Галкин (Мизгирь), Алексей Кривченя (Мороз) и др.
Хор и оркестр Большого театра, дир. Евгений Светланов (1957)
3 CDs, КВАДРО-ДИСК (Москва), KTL 01-211/1-3
3 CDs, GREAT HALL (Москва), PWP 003-005
На CD пока издана только эта, вторая по хронологии, запись "Снегурочки" Большим театром. Сразу надо сказать, что самый ранний вариант 1943-44 гг. под управлением Кирилла Кондрашина с только начинающей карьеру Ириной Масленниковой в главной роли остается непревзойденным. Запись успешно начинающего в Большом Е.Ф.Светланова сделана с участием звезд разных поколений театра. И.С.Козловский к 1957 году уже почтенный ветеран, хотя его вокальная форма, как известно, и через 20 лет еще была совершенна. Начавшие петь в 1940-е В.М.Фирсова, В.И.Борисенко и А.Ф.Кривченя к моменту "Снегурочки" еще сохраняют прекрасную форму. Л.И.Авдеева и Г.П.Вишневская запечатлены здесь в самом начале своей карьеры.
Преимущество рассматриваемой записи перед всеми прочими - самый удивительный Берендей в исполнении Козловского. Мистическая просветленность и сила царственного старичка как раз входит в амплуа этого певца с его уникальным умением сочетать взрыв эмоций с застывшей медитацией. Замедленные темпы Козловского не имеют аналогов, и в знаменитой каватине Берендея о чудесах природы как раз можно услышать, сколь выразительным может быть его бесконечное дыхание.
Все прочие певцы хороши и выразительны, но одновременно заметна их приверженность особой эстетике звука тех советских лет. Их утрированные интонации и чрезмерная вибрация кажутся устаревшими - если слушать действительно великих певцов прошлого, такого впечатления никогда не возникает. Претензии в плане вокала можно предъявить только Галине Вишневской. Свидетельства того, что ее Купава была центром всего спектакля, остаются на совести очевидцев и создателей политизированного мифа "великой певицы". Явное отсутствие у нее школы (сама Вишневская даже этим бравирует: мол, консерваторий не кончала) производит неблагоприятное впечатление в большинстве ее записей даже периода первой свежести, как эта. Обесцвеченные фразы ее Купавы утомляют однообразной крикливостью, хотя в распевных фрагментах партии краски яркого голоса все же проявляются, да и верхние ноты звучат у Вишневской легко и чисто.
Роскошно по тембру контральто Ларисы Авдеевой (в тот период - супруги маэстро), с теплотой и проникновенностью звучит мягкий голос Вероники Борисенко. В хорошей форме главная исполнительница Вера Фирсова. Ее трудно упрекнуть в недостатке мягкости кантилены, однако ее пение, на фоне Масленниковой и тем более великих довоенных колоратур, уже отличает некоторая простоватость. Выразительные возможности Фирсовой здесь в тех же пределах, что хорошо известны по другим ее записям. Приземленность и сочный реализм - вообще отличительная черта этой записи. Светланов слышит "Снегурочку" как эффектное народное действо с напряженным сюжетом.
Оба издания этой "Снегурочки" на CD заставляют ожидать еще одного, более добросовестного. Вся продукция "Квадро-диска" делается по лицензии фирмы "Мелодия" с оригинального источника, но с постоянными мелкими помехами (на простой аппаратуре они малозаметны). Похоже, эти привлекательно дешевые издания делаются на дешевой технике. Издание "Great Hall" дороже, но при этом оно - неофициальное, переписанное с некоего несовершенного источника. Качество звука на этих дисках ближе к военным временам. Тем не менее, другой "Снегурочки" пока нет на московском рынке. Желающим все-таки насладиться гениальной музыкой в замечательном исполнении приходится выбирать между Сциллой и Харибдой.
"Снегурочка"
Валентина Соколик (Снегурочка), Лидия Захаренко (Купава), Ирина Архипова (Весна; Лель), Антон Григорьев (Берендей), Анатолий Моксяков (Мизгирь), Александр Ведерников (Мороз) и др.
Большой хор и Большой симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио, дир. Владимир Федосеев (1975)
3 CDs, RELIEF (Швейцария), CR 991049
Запись Федосеева в чем-то можно назвать альтернативной всем трем записям Большого театра (включая пока не изданную на CD версию Александра Лазарева 1987 года). В ней несколько снижено театральное измерение (Федосеев в первые годы работы с БСО еще не имел нынешней практики оперного дирижера) и акцентировано раскрытие собственно музыкальной стороны "Снегурочки". Замедленные темпы (опера звучит в среднем минут на 10-15 дольше других записей), упоение музыкальными красотами, нюансами оркестровой палитры в условиях современной студии дает во многом новое звучание знакомой музыке. Здесь нет по-имперски укрупненной помпезности и духа большой театральной сцены. В то же время Федосееву удается не быть вялым. Хоровые сцены его в меру масштабны, без языческого буйства на манер Стравинского в записи Лазарева. Самым впечатляющим у Федосеева становится звучание природы: лесные сцены появления Весны (особенно последняя) сделаны с гипнотической созерцательностью. В целом запись полна очарования и в этом плане даже лучше варианта Светланова. Звукорежиссер "играет" пространственным расположением голосов солистов и групп хора. Это иногда (к сожалению, не всегда) эффектно "разводит" ансамбли, вынося на первый план более важный голос и слова.
Вокальная сторона записи Федосеева, как всегда, выигрывает за счет приглашения солистов из разных ареалов. Лидия Захаренко из Театра Станиславского значительно превосходит Галину Вишневскую в роли Купавы: открытый драматизм и горячность ее чувств передаются без ущерба для полноценного вокала. Подкупает отсутствие "бабьего завывания", будто приросшего к этой роли. Александру Ведерникову, знаменитому басу Большого, удается изобразить достаточно одномерного Деда Мороза эпически значимым персонажем. Столь сильное исполнение единственной небольшой сцены с массой причудливых интонационных оттенков - самое интересное из имеющихся. Солист Радио баритон Анатолий Моксяков, поющий Мизгиря, - прекрасный вокалист с захватывающим темпераментом и интересным голосом.
Лирические тенора собиновской традиции, к которой принадлежали Козловский и Лемешев, как и высокие сопрано, становятся все более редки в "застойные" годы. Антон Григорьев не относится к всенародным любимцам, но с 1952-го по 1983-й он пел в Большом главные лирические партии. В данной записи он демонстрирует полнозвучный голос и совершенный вокал. Его не самый интересный тембр компенсируется "округлостью" и обаянием фразировки, хотя образ Царя Берендея обретает у него чуть большую, чем у других, царственную жесткость и решительность.
Пение Ирины Архиповой в годы расцвета заведомо не может вызвать никаких сомнений. Федосеевская "Снегурочка" стала для нее просто бенефисом. В то же время подлинная героиня не чувствует себя органично как травести, исполняя Леля. Конечно, Архипова старается скрасить пение энергичной и живой интонацией, но на первом месте для нее все равно остается нарочито правильная полновесная вокализация. Зато призрачная Весна с ее холодком и созерцательностью - партия для Архиповой. У нее есть и идеально сглаженная кантилена для передачи отрешенной заклинательности сцены с цветами, и сверкающий верхние ноты для песни с хором птиц.
Приглашение 25-летней киевлянки Валентины Соколик на роль Снегурочки, видимо, предполагало открытие новой звезды. Однако дебютантка не оправдала надежд. Для неумирающей же славы ее первого и последнего опыта в звукозаписи недостает вокальной школы. "Придавленные" верха составляют ощутимую проблему, несмотря на обаяние грудной окраски ее полнозвучного, без "сюсюканья" лирического голоса. Именно благодаря этому образ все-таки получается интересным: Снегурочка наделена своеобразной земной целеустремленностью без излишней инфантильности. С непривычной распевностью и поэтичностью подается популярнейшее игривое ариозо "С подружками по ягоды ходить". Так что запись Федосеева на фоне прочих имеет "свое лицо" и заслуживает преимущественного внимания не только по причине хорошего звучания и современной манеры исполнения. Издание цикла федосеевских записей швейцарской фирмой оригинально оформлено, но вся серия практически не продается в России.
"Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии"
Наталия Рождественская (Феврония), Дмитрий Тархов (Гришка Кутерьма), Иван Петров (князь Юрий), Владимир Ивановский (Всеволод), Илья Богданов (Федор Поярок) и др.
Хор Большого театра и оркестр Всесоюзного радио, дир. Василий Небольсин (1956)
3 CDs, DANTE, LYS 598-600
В своих воспоминаниях Кирилл Кондрашин нелестно отозвался о В.В.Небольсине, упрекая в подражательстве более крупным дирижерам. В великолепных записях Небольсина, действительно, отсутствует яркое индивидуальное начало, но "Китеж" - исключение. Затевая за два года до смерти столь значимую радиопостановку, дирижер мог искать идеалы только в далеком прошлом (опера ставилась в Большом в начале 1930-х). Видимо, этот замысел был для него особенно важен. Изумляет прозрачная отрешенность, с которой преподносится вся партитура, включая массовые народные сцены. Более зримо явленного мистического измерения нет ни в какой другой записи этой оперы. Его, впрочем, и невозможно представить в трактовках музыкантов более поздних лет: все забывают, что финальная картина - это не жизнерадостная победа, а через смерть обретенный рай.
Другое невероятное обстоятельство - возраст исполнителей главных ролей. Наталье Рождественской здесь уже 56, Дмитрий Тархов еще на 10 лет ее старше. За "Китеж" вместе с Небольсиным взялись отнюдь не молодые люди, хотя голос Рождественской молод и в полном порядке. Тархов мастерски сочетает еще сохраняющийся вокал с выразительной декламацией. Дуэт этих артистов, почти всю свою карьеру пропевших на радио, - пример потрясающего профессионализма. К тому же их вкус подсказывает им такую интонационную манеру, которая сегодня ни в коей мере не отдает старомодностью. И Рождественская, и Тархов избавляют образы своих героев от всякой приземленности. С такой же внутренней сосредоточенностью, без внешней театральности поют звезды Большого театра Иван Петров и Владимир Ивановский. Воздушный бас Петрова здесь на редкость совершенен.
Что касается купюр в опере, с которыми сделана эта запись, то они крайне незначительны: несколько короче здесь послание Февронии Гришке в заключительном "райском" действии.
"Золотой петушок"
Анатолий Королев (Додон), Клара Кадинская (Шемаханская царица), Геннадий Пищаев (Звездочет) и др.
Большой хор и Большой симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио, дир. Алексей Ковалев и Евгений Акулов (1962)
2 CDs, DANTE, LYS 574/5
2 CDs, КВАДРО-ДИСК, KTL 01-216/1-2
На первый взгляд, последней опере Римского-Корсакова меньше повезло в звукозаписи, чем остальным. Она никогда не записывалась крупными дирижерами и певцами Большого театра вплоть до 1980-х. Тогда были сделаны записи Дмитрия Китаенко (не издана на CD) и Евгения Светланова (MCA CLASSICS, 10391) с участием соответственно Евгения Нестеренко и Артура Эйзена в роли Царя Додона (другие участники уже не столь удачны). И все же запись, сделанная в начале 1960-х не самыми знаменитыми исполнителями, вызывает большее доверие априори, поскольку и стандарты еще были высоки, и уровень певцов второго ряда значительно превосходил уровень нынешних звезд.
Эта "странная" запись "Петушка" под управлением двух дирижеров (Евгений Акулов был, кстати, учеником Голованова) в самом деле не вызывает никаких нареканий. Ее можно расслабившись слушать без текста в руках, слова понятны и в пении солистов и в партиях хора. Оркестр динамичен и ярок. С красочной переливчатостью и одновременно заостренностью передан колорит этой сказки-шутки. Зрелищность картин оперы не предполагает какого-то особого ключа к трактовке этого произведения, так что смена дирижера совсем не ощутима. Нигде, между прочим, и не указывается, за какой фрагмент который маэстро в ответе. Певцы не поражают чрезмерным богатством своих возможностей и чрезвычайной яркостью вокала, но справляются со своими партиями самым добросовестным образом. А это уже немало. В традиционных колоратурных партиях с пассажами-украшениями от сопрано требуется просто "дотрагиваться" до крайних верхних нот. А в роли Шемаханской царицы певица постоянно работает в экстремально высоком регистре. Так использовали этот голос уже модернисты, в частности - Рихард Штраус в опере "Ариадна на Наксосе". И Римский-Корсаков в первое десятилетие XX века уже во многом модернист. У солистки Большого театра Клары Кадинской (ныне преподающей в Московской консерватории) небольшой, в меру приятного тембра голос с достаточно крепким дыханием и тембрально проработанными крайне высокими нотами. Ее исполнение к тому же отличается очевидной культурой звука и слова, хотя образ в целом достаточно прозаичен, без волшебства и загадки. Слушая пластинку Елены Степановой с большим фрагментом "Золотого петушка" 1936 года, можно в который раз посетовать, что в России после войны уже не было такого класса высоких сопрано: здесь безбрежный голос живописует фантасмагорическую царицу, ничем не напоминающую милую взбалмошную девчонку Кадинской.
Басу Анатолия Королева (также солиста Большого) в роли Додона слегка недостает глубины и своенравного размаха. Его Додон комедийно ярко и хорошо спет. Великолепен Звездочет некогда знаменитого солиста Радио Геннадия Пищаева. Мягкий сладковатый голос свободно справляется со всеми верхами, есть в его пении и нужная здесь ухмылка знающего нечто старичка.
Поскольку возможность зафиксировать по-настоящему потрясающее пение была "упущена" на заре советской звукозаписи, эта запись "Золотого петушка" остается наиболее удачной. Слушатель может вполне насладиться и сатирическим блеском, и разумным модернизмом русского классика, и красотой его мелодий и оркестра. Теперь существует и дешевое московское издание этой записи, правда, примитивно оформленное, с мелкими и даже двумя заметными помехами при перезаписи фонограммы.
Михаил Жирмунский (, 2001)