Очерк жизни и творчества. Глава 1. Годы юности (продолжение)
Как только появлялась возможность выйти «за корпус», юный композитор мчался к «неоценимому» Федору Андреевичу, который разрешил ему у себя готовиться к урокам (в корпусе рояля не было). Юноша так полюбил музыку, что был готов провести за роялем «хоть полдня».
Он организовал в училище хоровой кружок. Выяснив, кто из товарищей может петь, набрал восемнадцать человек и начал разучивание программы. Пели хор ополченцев из интродукции к «Ивану Сусанину» и заключительное «Славься», которое юноша сам переложил для исполнения мужским хором. Собирались по вечерам в каком-либо свободном классе и не без опаски. Впоследствии Римский-Корсаков писал: «Хоровое пение почему-то преследовалось в училище начальством, и мы делали это тайком». Часто он играл отрывки из опер Глинки, обращая внимание товарищей на их красоту. Один из них имел свой гармонифлют — клавишный инструмент наподобие фисгармонии — небольшой ящик с воздушным резервуаром, металлическими язычками и клавиатурой в три-четыре октавы: ящик ставили на колени или на стол, и кто-нибудь непрерывно надувал мехи. Это требовало физического напряжения и утомляло, но заинтересованность пересиливала усталость.
Растущее увлечение юноши музыкой заметил наконец и Воин Андреевич. По его мнению, брат должен был стать таким же «дельным» моряком, как и он сам, а музыкой заниматься лишь слегка, для развлечения. Он запретил запятия, а когда огорченный мальчик написал домой, то выяснилось, что родные полностью согласны со старшим братом. После длительных просьб он получил разрешение посещать педагога лишь изредка, только как доброго знакомого.
Дружеские беседы, однако, снова перешли в занятия, правда нерегулярные. Возобновилось и сочинение музыки. Может быть, именно в борьбе за право заниматься любимым искусством юноша определил свое призвание: «Я теперь окончательно сочинитель», — вырвалось у него в одном из писем домой. Учитель давно не сомневался в масштабе дарования своего ученика. Осенью 1861 года Канилле привел его к М. А. Балакиреву. «Вот-то я был доволен!» — писал Римский-Корсаков в «Летописи...».
М. А. Балакирев был одним из самых выдающихся деятелей русского музыкального искусства XIX века. Знакомство с Римским-Корсаковым произошло, когда ему исполнилось 25 лет; он был в расцвете творческих сил и пользовался известностью среди передовых музыкантов. М. И. Глинка, познакомившийся с Балакиревым в последний год своей жизни, указал на него как на своего продолжателя. Много лет спустя Римский-Корсаков вспоминал о впечатлении, которое произвел на него Балакирев: «Молодой, с чудесными подвижными, огненными глазами, с красивой бородой, говорящий решительно, авторитетно и прямо, каждую минуту готовый к прекрасной импровизации за фортепиано... запоминающий мгновенно играемые ему сочинения».
Балакирев объединил вокруг себя группу молодых музыкантов. В нее входили А. П. Бородин, М. П. Мусоргский, Ц. А. Кюи и самый молодой в кружке — Н. А. Римский-Корсаков. Необходимо назвать и В. В. Стасова, высокообразованного человека, выдающегося критика и фактически второго руководителя кружка. Идеей, вдохновившей балакиревцев, — была борьба за самобытную русскую музыку, развивающуюся на основе народной песни, за передовое искусство, обращенное к демократической публике. Собираясь, они не только играли свои музыкальные сочинения, но и читали вслух статьи Герцена и критиков-демократов, горячо спорили об искусстве.
« к оглавлению | дальше »