Римский-Корсаков и Плетнев: удачный тандем
Столетие со дня смерти великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова, которое приходится на конец июня сего года, на родине автора пятнадцати опер нельзя сказать, что собираются отметить уж как-нибудь заметно. Всерьез об этой дате в СМИ до сих пор заявлял лишь маэстро Гергиев, подчеркивая значение композитора в истории русской музыки и русской культуры в целом. Именно этому событию посвящено возобновление первой оперы Корсакова, "Псковитянки", на сцене Мариинского театра, которое состоялось в апреле и было включено в программу двух гергиевских фестивалей - Пасхального в Москве и "Звёзд белых ночей" в Петербурге. Остальные деятели отечественной культуры по сию пору хранят до обидного равнодушное молчание.
В первую очередь чего-то особого ждёшь от отечественных оперных театров, поскольку именно для развития оперного жанра композитор сделал больше всего. Столичные труппы в юбилейном году уделяют внимание творчеству Римского-Корсакова, но тоже весьма дозировано: в феврале Театр Станиславского выпустил редко идущую по нынешним временам "Майскую ночь", а Большой в апреле в далекой Италии представил "Сказание о невидимом граде Китеже" совместно с оперным театром города Кальяри, московская премьера этого спектакля ожидается только в октябре. Прямо скажем - не густо. Но и на том спасибо - случившийся четыре года назад 200-летний юбилей отца-основателя русской музыки Михаила Ивановича Глинки отметили и того скромнее: единственной в стране (и опять же в Мариинке) новой постановкой "Жизни за царя" в более чем спорной интерпретации Дмитрия Чернякова. На уровень общенациональных, на государственном уровне поддерживаемых торжеств, как то было, например, с 200-летним юбилеем Пушкина в 1999-м, события в мире академической музыки не тянут: и народ, и власть абсолютно глухи к музыкальной классике, умы россиян всерьёз волнуют, похоже, только успехи Димы Билана на "Евровидении".
В этой связи акция, учиненная Михаилом Плетневым и его Российским национальным оркестром в один из последних майских вечеров, выглядит как настоящее культуртрегерство. Концертное исполнение "Майской ночи" силами оркестра, Камерного хора Московской консерватории под управлением Бориса Тевлина и приглашенных солистов состоялось в подмосковной усадьбе Архангельское - совсем по-европейски, на открытом воздухе, с элементами театрализации (правда совсем небольшими и очень условными). Опыт проведения подобных мероприятий в нашей стране по-прежнему минимален, поэтому неизбежны были технические накладки - от увы далекой от совершенства подзвучки (абсолютно необходимой, поскольку избранная площадка совершенно не обладает необходимыми акустическими свойствами), до пробок на подъездах к усадьбе и проблем с парковкой, по причине чего начало концерта отсрочилось более чем на полчаса. Мероприятие широко рекламировалось в СМИ, имена дирижера и исполнителя центральной мужской партии широко известны публике, и это дало свои результаты - несмотря на недешевые билеты (от полутора до десяти тысяч) и значительную удаленность от центра города, концертное исполнение (не спектакль!) далеко не самой известной и незаслуженно малопопулярной оперы композитора собрало внушительную аудиторию, среди зрителей было немало известных лиц.
"Майская ночь" принадлежит к ранним операм Римского-Корсакова и, тем не менее, здесь уже в полную силу проявилось гениальное оркестровое чутье композитора, его умение создавать многослойную и колористически богатую музыкальную ткань. Поэтому столь важна в этой опере, как впрочем, и во всех других корсаковских произведениях, роль оркестра - рядовой дирижер и рядовой коллектив просто не в состоянии раскрыть всех красот этой сложной и изысканной музыки, в лучшем случае зритель услышит пару-тройку красивых, мелодически выигрышных мест, но не сможет ощутить всю магию изощренной, рафинированной звукописи (за примерами далеко ходить не надо - именно такое ремесленное прочтение "Майской ночи" предложил несколькими месяцами ранее Феликс Коробов в Театре Станиславского). Михаил Плетнев в очередной раз подтвердил свою репутацию музыканта экстра-класса - он все видит, слышит, понимает, он способен без лишних эффектов и аффектов, в свойственной ему благородной манере музицирования представить шедевр именно шедевром, раскрыть всю глубину замысла композитора, сделать выпуклыми все те необыкновенные музыкальные красоты, которыми столь богата партитура. РНО и его шеф заслуживают воистину дифирамбов без тени иронии - сыгранность оркестровых групп, баланс между ними, все оркестровые соло (особенно запомнилось скрипичное соло в первом акте), единство музыкальных формы и содержания, тембральное богатство - вот лишь некоторые очевидные плюсы плетневского исполнения. Ясно, что дирижёру понятен язык композитора, ему есть, что сказать в этой музыке - после Евгения Светланова в Москве наконец заявил о себе дирижёр, способный осилить корсаковский стиль и донести до публики идеи самого плодовитого и разнообразного из кучкистов. Остается надеяться, что Плетнев еще не раз обратится к творениям классика.
Что касается других участников проекта, то здесь было не все так гладко. На роль казака Левко был приглашен поп-идол с оперным дипломом в кармане (красочный буклет утверждал, что он также окончил аспирантуру Московской консерватории с золотой медалью - абсолютный нонсенс!) Николай Басков, что обеспечило присутствие в числе слушателей Аллы Пугачевой, а также многочисленной армии его поклонниц, которые заваливали своего кумира букетами на протяжении почти всей оперы. В принципе экзамен на состоятельность в оперном жанре Басков сдал: и выученная партия не из легких, и ноты все "отоварены по-честному". Но до полноценного творчества еще далеко: верхний регистр напряженно однообразен, понимание образа очень условное, сценическое поведение весьма скованное - это и неуместное, преувеличенное комикование, и то, как Басков по-ученически робко "ловил" свои вступления, гипнотизируя дирижерскую палочку Плетнева, и то, как отчаянно он тактировал всем телом особенно в начале концерта, - всё явно говорило, что полноценной практики оперного исполнительства певец давно не имеет и все еще находится на уровне многообещающего дебютанта. А дебюту его на оперной сцене между тем без малого десять лет!
Все без исключения другие исполнители, вне зависимости от их реального стажа в оперном театре, по сравнению с Басковым выглядели просто мастодонтами - настолько естественно и профессионально они держались на сцене. Единственно, в чем уступали они своему коллеге с эстрадных подмостков, так это в умении пользоваться микрофоном. Больше всех здесь не повезло Анне Викторовой (Ганна) - ее красивое меццо не всегда можно было оценить в полном объеме. Викторова, не слишком успешно показавшаяся в прошлом году на конкурсе Чайковского (хотя и ставшая лауреатом), уже пела под управлением Плетнева, и ее Полина в новой габтовской "Пиковой даме" была признана многими как творческая удача молодой дебютантки. Ганну, пожалуй, тоже можно отнести к таковым - вокально это было очень качественно (даже несмотря на проблемы с подзвучкой), а сценически - весьма в характере лирико-романтической героини Римского-Корсакова: страсти-мордасти получились очень всамделишные и гоголевская красавица чем-то напоминала чувственную Карменситу. Лариса Рудакова, многолетняя едва ли не единственная Антонида Большого театра, предложила очень трогательное, лирически-обезоруживающее прочтение своей Панночки, и было это сделано весьма тонко, музыкально. Москве певица давно не предъявляла своих новых работ, и тем приятнее было услышать и увидеть ее в прекрасной вокальной и сценической форме.
Из ролей второго плана, которые главным образом связаны с комической составляющей оперы, хочется выделить работы двух признанных мастеров - Геннадия Беззубенкова (Голова) из Мариинки и Анатолия Лошака (Каленик) из Театра Станиславского Беззубенков в очередной раз предстал блестящим профессионалом, чей вокал стабилен, даже виртуозен (знаменитая скороговорка Головы в комическом трио из конца первого акта прозвучала необыкновенно лихо и в то же время очень точно в плане темпоритма, интонации и дикции). Для Лошака роль казака Каленика - давно освоенный, впетый и обыгранный материал: певец исполнял эту роль в 1990-х годах на Уэксфордском фестивале редких опер в Ирландии, а недавно блестяще представил ее и московской публике в постановке Александра Тителя в родном театре. На месте были и другие участники: кто лучше (Дмитрий Скориков - Писарь, Андрей Попов - Винокур), кто чуть менее удачно (Светлана Российская - Свояченица) освоившись в непростом музыкальном материале.
Не вполне удовлетворил консерваторский хор: звучности откровенно не хватало, все кульминации получились достаточно жидковатыми. Коллектив профессора Тевлина широко известен как интересный интерпретатор чисто хоровой музыки, в особенности опусов современных композиторов, но в данном контексте он был не слишком на своем месте: в классической русской опере требуется совершенно иной посыл звука и иная исполнительская манера. Не все ансамбли были идеальны, здесь явно есть над чем поработать солистам и дирижёру. Не вполне оправданны были купюры, замененные чтением отрывков из Гоголя (чтец - Авангард Леонтьев), хотя прикосновение к великой литературе в чистом виде и хорошем исполнении само по себе не могло не доставить удовольствия.
В целом плетневский проект можно признать удачным: главным образом благодаря работе самого дирижера и его безупречного коллектива. Но и подбор солистов в целом не вызывает нареканий - здесь были и явные попадания в десятку, и просто хорошие, профессиональные работы. Словом, опера в московских и подмосковных усадьбах - настоящий Клондайк для столичного оперного менеджмента, еще ждущий своего часа.
Павел Есин, Александр Матусевич, 2008 (опубликовано на сайте "" 13.06.2008)
На фото: Николай Басков и Михаил Плетнев