Очерк жизни и творчества. Глава 3. Поэт оркестра (продолжение)
Римский-Корсаков — поэт оркестра. С детства он испытывал особенное удовольствие от звучания его инструментов. Уходя из оперного театра, он запоминал не только яркие театральные образы и мелодии, по и звучание «маленьких флейточек» в опере «Вольный стрелок» или зловещий гул литавр, завывание корнета и валторны в картине бури в балете «Корсар». Прирожденное чувство оркестра развилось и усовершенствовалось во время инспектирования оркестров и концертно-дирижерской деятельности. Звучание оркестра для Римского-Корсакова всегда — «одна из сторон души самого сочинения». Своеобразный завет молодым композиторам он оставил в книге «Основы оркестровки». В предисловии Римский-Корсаков курсивом выделил важную для него мысль: «в оркестре нет дурных звучностей»...
Мысль воплотить в музыке образы сказок «Тысячи и одной ночи» принадлежала Стасову и увлекла композитора, любившего Восток, его искусство и природу. Сказки «1001 ночи» он хорошо знал с детства. Отдельные, не связанные друг с другом эпизоды и картины особенно любимых им сказок образовали четыре части сюиты. Римский-Корсаков отказался от точного изображения музыкой сюжетной канвы той или иной сказки. Его «Шехеразада» — повествование о многочисленных и разнообразных сказочных чудесах Востока вообще.
В кратком вступлении — своего рода прологе — звучат две темы. Первая — суровая, грозная; в ней слышны повелительные возгласы, приказы; она рисует образ восточного деспота Шахриара.
Ей противопоставляется нежная, повествовательная, узорчатая мелодия — характеристика Шехеразады. Задумчивость и нежность музыки подчеркиваются звучанием удачно подобранного состава инструментов. Исполняет тему Шехеразады одна солирующая скрипка, которой аккомпанирует арфа. Обе темы разделены фантастическими светлыми аккордами, вводящими в мир сказки.
Темы Шаха и Шехеразады звучат в разных частях сюиты и придают стройность музыке, как бы объединяя весь цикл, но они не закреплены за каким-либо определенным образом. «Напрасно ищут в сюите моей лейтмотивов, крепко связанных всегда с одними и теми же поэтическими идеями и представлениями», — писал Римский-Корсаков в «Летописи...», предостерегая против слишком прямолинейного понимания его музыки. — Напротив, в большинстве случаев все эти кажущиеся лейтмотивы не что иное, как чисто музыкальный материал или данные мотивы для симфонической разработки. Эти данные мотивы проходят и рассыпаются по всем частям сюиты, чередуясь и переплетаясь между собой. Являясь каждый раз при различном освещении, рисуя каждый раз различные черты и выражая различные настроения, те же самые данные мотивы и темы соответствуют всякий раз различным образам, действиям и картинам».
« к оглавлению | дальше »