Д. Е. Луконин. «Мессия грядущего дня»: «Сказание о граде Китеже» и споры о русском вкладе в духовное будущее Европы (продолжение)
Рассмотрим теперь аргументы Л. А. Серебряковой более подробно. Автор видит сходство града Китежа из «Сказания» Бельского и Римского-Корсакова с Новым Иерусалимом из «Откровения» в том, что оба города освещены неземным светом. В Новом Иерусалиме, как известно, нет нужды ни в солнце, ни в луне, «ибо слава Божия осветила его, и светильник его Агнец» (21:23), и в Китеже также «свет велик, само небо лучезарное» 235. Причем этот «свет велик» оттого, «что молитва стольких праведных изо уст исходит видимо, яко столп огнистый до неба» (304). Но это не значит, что рассматриваемая характеристика Китежа заимствована из «Откровения». Источник ее – «Послание к отцу от сына»: «И егда нощь приидет, тогда от уст их молитва бывает видима: яко столпы пламенные со искрами огненными к небу поднимается… В то время ниги честь или писать можно без свечного сияния…»236 Далее во второй части романа П. И. Мельникова-Печерского «В лесах», в котором цитируется указанный источник и по которому, скорее всего, он был знаком Римскому-Корсакову и Бельскому, между персонажами происходит следующий диалог:
Да, вот оно что значит праведна-то молитва! – заметил тот парень, что про Перфила Григорьевича рассказывал. – Огненными столбами в небо-то ходит!… Вот тут и поди!…
Да ты лазори-то видел ли когда? – спросил у него грамотей.
Как не видать! Не диковина, – отозвался парень.
Не диковина, а чудное божие дело, – сказал на то грамотей. – Те столбы, что в небе «багрецами наливаются», сходятся и расходятся, не другое что, как праведных молитва… Кто таковы те праведники, в коем месте молятся, нам грешным, знать не дано, но в поучение людям, ради спасения душ наших, всякому дано телесными очами зрети, как праведная молитва к Богу восходит…»237
Конечно, соответствующие образы «Сказания» имеют своим происхождением именно этот отрывок из романа. Внимательное чтение еще более убеждает в этом. И свет китежский у Бельского не просто «голубовато-белый», как полагает Л. А. Серебрякова, а то белый, то лазоревый, «инде ж будто заалелося» (303). И чтение «без свящей» с тех же страниц романа. С другой стороны, видимо, есть различие в новоиерусалимском свете, нисходящем от Бога, и китежском свете молитв, восходящих к Богу. И хотя, в некотором роде, эти световые восхождения и нисхождения могут быть сопричастны друг другу, но все же это разные вещи238. В. Л. Комарович, анализируя «Послание к отцу от сына», находил сходство описанных световых эффектов с различными фрагментами из апокрифических сказаний и считал это описание «общим местом средневековой агиографии и даже иконописи» 239. Аргумент о «неизреченном свете», таким образом, не свидетельствует в пользу того, что Китеж – это Новый Иерусалим.
Следующий элемент сходства состоит в том, что китежане, как и новоиерусалимцы, выступают пред нами в «белых одеждах». И это не просто белые рубахи, надетые жителями Китежа в праздничный или грозный час. Белый цвет одежд имеет здесь символическое значение: преображенный внешний вид является результатом ключевых событий, приведших к преображению. Однако сами эти события для Нового Иерусалима и для Китежа – разные. «Белыя ризы» китежских праведников убелены не «кровью Агнца» (7:14), как положено по слову «Откровения», а «горючими, изобильными» слезами (306). То есть сходство, конечно, наблюдается, но очень отдаленное, а с точки зрения мифологической символики такие детали показывают скорее не сходство, а различие. И вправду, хотя Китеж, согласно «Книге глаголемой Летописец», имеет некоторое отношение к Небесному Иерусалиму, но оно опосредовано последовательной чередой событий. Автор «Книги» утверждает: «И не видим будет Болший Китеж даже и до пришествия Христова» 240. То есть имеется ввиду, что праведники, сокрытые в Китеже, избегнут царства Антихриста241 для того, чтобы в будущем войти в Новый Иерусалим, перед этим, возможно, приняв участие в последней битве (19:14). Это еще раз убеждает нас в том, что Китеж и Новый Иерусалим – это разные города и разные этапы духовного «восхождения», разведенные даже по мифологическому времени.
«Преображенный Китеж, подобно Граду Небесному, есть мир обретенного блаженства», – пишет далее Л. А. Серебрякова, приводимый ею ряд примеров свидетельствует как будто о полной неразличимости преображенного Китежа и Царства небесного242. Но находится ли Китеж в его невидимом состоянии на небе? Вопрос этот далеко не праздный и его решение было сломано немало копий. Так, например, ярко писал об этом в полемическом задоре Д. Б. Кабалевский: «Только усилиями декадентствующих критиков и театральных деятелей спасенный от врагов Китеж оказался за пределами земли – в потустороннем мире, а китежане перешли из земной жизни в жизнь загробную… Это «пророчество» представляет собой не что иное, как выражение народной мечты о «рае на земле», о счастьи, о гармонии и красоте здесь, в земной, а не в загробной жизни. Земля «процветет», т. е. превратится в «рай»; сюда, т. е. на землю, слетит «звон малиновый», из-за облаков, т. е. опять-таки сюда, на землю, спустится «свет несказанный» 243. В дополнение к этой аргументации можно указать еще на то, что в случае нахождения Китежа на небе, непонятным становится в каком же направлении восходит рассмотренная выше «молитва праведных».
Как же решается эта проблема в источниках «Сказания»? «Книга глаголемая Летописец» называет Китеж в ряду многих «сокровенных» (т. е. скрытых) градов и монастырей, находящихся, по слову Илариона Великого «в горах, в вертепах и пропастях земных» 244. «Повесть и взыскание о граде сокровенном Китеже» утверждает только, что Китеж «невидим бысть и покровен рукою божиею, иже на конец века сего многомятежна и слез достойного покры господь той град дланию своею» 245. Все «спецэффекты», примененные Бельским и Римским-Корсаковым, видимо, изображают именно эту «сокрытость» и «покрытие дланью». Так туман, скрывающий Китеж в первой картине третьего действия «сходит с темного неба» (175) (т. е. спускается на Китеж), «как бы дым кадильный к нам с небес снисходит» (178), укрывая город и делая его невидимым. «Бог Господь покровом Китеж покрывает», – возглашает князь Юрий (180), почти дословно цитируя «Повесть и взыскание». Нет указаний о вознесении Китежа на небо и в фольклорных источниках. Четыре версии местонахождения города: на берегу Светлояра (невидимый), на дне Светлояра, под землей (светлоярскими холмами), на дне озера и под холмами, – также едины в одном: Китеж стоит на том же месте, где и стоял246. Бельский и Римский-Корсаков придерживаются тех же мотивов: холмы над озером пусты («пусто шоломя окатисто» (169)), а «в светлом озере, как в зеркале, опрокинут виден стольный град» (230–231).
Всего лишь синонимом сокрытия, не указывающим на какое-либо отношение к небесам, является и одеяние города «белым облаком» (170). Непонятно, на каком основании Л. А. Серебрякова считает этот образ неясным без сравнения с Новым Иерусалимом, «сходящим с неба, приготовленным как невеста» 247. Во-первых, новозаветное выражение «в облаке» может применяться как к восхождению (Деян. 1:9), так и к нисхождению (Откр.10:1) и означает в любом случае скрытость, невидимость для глаза. Иногда символ «в облаке» может указывать на будущую встречу праведников с Христом (1 Фес. 4:17). Во-вторых, к моменту схождения Нового Иерусалима с неба (Откр. 21:2) речь уже не идет ни о какой сокрытости и ни о каких облаках. Вряд ли эти весьма отдаленные ассоциации могут свидетельствовать об идентичности Китежа и Нового Иерусалима.
« в начало | продолжение »