Д. Е. Луконин. «Мессия грядущего дня»: «Сказание о граде Китеже» и споры о русском вкладе в духовное будущее Европы
К 100-летию оперы Н. А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»
Страницы:
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | Примечания
Россия не блестела ни художествами, ни учеными изобретениями, не имея времени развиться в этом отношении самобытно и не принимая чужого развития… Но зато в ней хранилось первое условие развития правильного, требующего только времени и благоприятных обстоятельств; в ней собиралось и жило то устроительное начало знания, та философия христианства, которая одна может дать правильное основание наукам.
И. Киреевский
К России – невесте, к России – женщине мыслители XIX–XX вв. испытывали безотчетно сильное и страстное чувство любви.
Белов А. В. (Теория культурно-исторических типов: pro et contra Ростов н/Д., 2002. – С. 92.)
100 лет назад великий русский композитор Н. А. Римский-Корсаков поставил окончательную точку в своей работе над оперой «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Точка эта, как видится из сегодняшнего «далека», оказалась вершиной параболы развития китежской темы, берущей начало в легендарных веках становления русской государственности и столь же далекой от завершения в нынешние дни. Большинство изданий датирует окончание «Сказания» 1904 годом, в середине которого Н. А. Римский-Корсаков сделал запись: «Кончена опера!» и сообщил своим друзьям о завершении «черновая черновых»1. Однако даже после окончания чистового варианта и авторской пометки «Конец сказания» 5 декабря 1904 г. опера продолжала подвергаться доработкам и переделкам. Так, 29 декабря 1905 г. появилась авторская запись «Переделка закончилась», а 30 и 31 января – запись «Другой конец» и «Кончено все»2. Все эти детали позволяют с полным основанием считать датой окончания «Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии» начало 1905 г. – года первой русской революции. Столь же символичной оказалась и дата первой постановки этого произведения в Мариинском театре – 7 февраля 1907 г., совпавшая с выборами во Вторую Государственную думу, а последующие спектакли совпали с ее открытием. «Вечер 7-го февраля, – писал очевидец событий, – представил острый контраст дню того же числа. До 8 часов Петербург европействовал, принося избирательные листки к мрачным высоким ящикам, из которых, как из рога изобилия, должно излиться всякое благо и счастье на будущую историю России, – в 8 часов искусство отвело его от черных ящиков надежды на будущее в «лето от сотворения мира 6751», в Керженские леса, к озеру Светлояру, и еще дальше и выше – в небесный град…»3. Уже во время работы над оперой и при первых ее домашних прослушиваниях, друзья композитора наперебой восторгались необыкновенными достоинствами нового произведения. «…Ни с чем не сравнимый бесконечно идеалистический, – полный света и поэзии, словом – во всех отношениях «неслыханный» «Китеж»!! Воистину – Вами: – «Природа достигнута тайна и найден бессмертия дар!!» – восхищался В. В. Ястребцев4. «Вы снова поставили веху, – обращался к Римскому-Корсакову А. В. Оссовский, – и какую видную и своеобразную! – не только на пути развития Вашего личного гения, но и в общей истории оперы и вообще музыки. …«Китеж» обладает особенностью, свойственной только великим произведениям искусства – художественной убежденностью, эстетической нужностью, залогом не временного только, но и исторического значения произведения» 5. В. И. Бельский, автор текста «Сказания», желал «нарождающемуся великану» моментов, пронизанных «задыхающимся от избытка восторгом» и «побольше длиннот» 6. А тот же В. В. Ястребцев, посетивший Римского-Корсакова в Крапачухе летом 1903 г., «запугал» композитора утверждениями, что «Китеж» должен быть непременно какого-то особо высокого качества». «Если со всех сторон будут такие требования, да и меня самого «la noblesse oblige». Так уж даже приходит в голову, не бросить ли и совсем эту работу, чтобы как-нибудь не провалиться», – раздраженно отшучивался композитор7.